Все благодатные чувства возникают из духовного разумения, в котором душе раскрывается превосходство и слава божественных ценностей, как было показано ранее. Но все духовные открытия преображают, и не только производят изменение нынешнего проявления, ощущения и расположения души; но они имеют такую силу и эффективность, что совершают перемену в самой природе души: «Мы же все, открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор. 3:18). Такая сила, как эта, — это как раз Божественная сила, свойственная Духу Божьему; другая сила может произвести изменение в расположениях и чувствах людей, но только сила Творца может изменить природу, или дать новую природу. И никакие открытия или просвещения, кроме Божественных, не будут иметь этого сверхъестественного эффекта. Но этот эффект имеют все те открытия, которые истинно Божественны. Душу глубоко трогают эти открытия — настолько глубоко, что она преображается.

Так обстоит дело с теми чувствами, которыми душа бывает подвержена при своем обращении. Представление обращения в Писании настойчиво подразумевает и указывает на перемену природы, как, например: «рождение свыше», «новая тварь», «воскресение из мертвых», «обновление духом ума», «смерть для греха и жизнь для праведности», «совлечение ветхого человека и облечение в нового человека», «привитие к новому стволу», «божественное семя в сердце», «причастники божеского естества».

Поэтому, если нет большой и заметной стойкой перемены у людей, которые думают, что они пережили обращение, то тщетны все их воображения и претензии, как бы они ни были тронуты. Обращение — это великая и всесторонняя перемена в человеке, его поворот от греха к Богу. Человек может быть удержан от греха до того, как он обратится. Когда же он обращен, он не только удержан от греха, но все его сердце и вся природа обращены от греха к святости, так что с этого времени он становится святым человеком и врагом греху. Таким образом, если после высоких чувств человека при его предполагаемом первом обращении через короткое время оказывается, что в нем нет очень заметного или ощутимого изменения в отношении тех плохих качеств и злых привычек, которые раньше были видны у него, и он обыкновенно находится под господством того же рода склонностей, как и прежде, и его характер, кажется, остался прежним; если он выглядит таким же эгоистичным и плотским, таким же неразумным и развращенным, таким же безбожным и отталкивающим, как и раньше, то это больший аргумент, говорящий против него, чем ярчайший рассказ о переживаниях, когда-либо рассказанный в его пользу. Ибо во Христе Иисусе ни обрезание, ни необрезание, ни высокое исповедание, ни низкое исповедание, ни прекрасная история, ни плохая история ни к чему не годны, а только новое творение.

Если в человеке в течение какого-то времени видно большое изменение, и если оно не постоянно, но впоследствии он возвращается в свое прежнее состояние и становится во многом таким, каким он был прежде, то это не выглядит как перемена природы, потому что природа — это постоянная вещь. Свинья, которая имеет нечистую природу, может быть вымыта, но ее свиная природа остается; и голубь, который имеет чистоплотную природу, может быть испачкан, но его опрятная природа останется.

В самом деле, для естественного характера следует делать допущения, что обращение не искореняет до конца естественный характер; и те грехи, к которым человек в силу своего природного склада был более всего склонен до своего обращения, он может с большой вероятностью впасть вновь. Однако обращение производит большую перемену даже в отношении этих грехов. Хотя благодать, пока она еще несовершенна, не искореняет злой естественный нрав, но она имеет большую силу и действенность в отношении него, чтобы исправлять его. Перемена, которая совершается при обращении, — это всесторонняя перемена. Благодать меняет человека в отношении всего того, что греховно в нем; ветхий человек «снимается», а новый человек «надевается»; он освящается совершенно; и человек становится новым творением; старое проходит, и все становится новым; все грехи умерщвляются.  Если человек до своего обращения в силу своего природного склада был особенно склонен к похотливости, или пьянству, или злобности, обращающая благодать произведет большую перемену в нем в отношении этих злых наклонностей; так что, хотя он по-прежнему будет подвергаться большой опасности впасть в эти грехи, однако они больше не будут иметь власти над ним, и они больше не будут присущей частью его характера. Даже больше, истинное покаяние в некоторых отношениях особенно обращает человека против своего собственного беззакония — того, в котором он был более всего виновен и которым он, главным образом, бесчестил Бога. Тот, кто оставляет другие грехи, но сохраняет свой главный грех, беззаконие, к которому он более всего склонен, подобен Саулу, который был послан против Божьих врагов амаликитян со строгим приказом не оставлять в живых никого из них, а полностью уничтожить их, малого и большого; и который полностью истребил простых людей, но оставил в живых царя, главного из них.

Некоторые безрассудно делают аргументом в пользу своих открытий и чувств то, что когда они уходят, они остаются целиком без жизни или смысла, или чего-либо сверх того, что они имели раньше. Они принимают это за доказательство того, что то, что они испытывали, было полностью от Бога, а не от них самих, потому что (говорят они) когда Бог отошел, то все ушло; они ничего не видят и не чувствуют, и они не лучше, чем они были раньше.

Очень правильно то, что вся благодать и благость в сердцах святых полностью исходят от Бога, и они всесторонне и непосредственно зависят в этом от Него. Но, тем не менее, эти люди заблуждаются в том, что касается Божьего способа открытия Самого Себя и Своего Святого Духа в сообщении душе спасительной благодати. Он дает Своего Духа, чтобы Он соединялся со свойствами души и пребывал в ней согласно принципу природы; с тем чтобы душа, одаренная благодатью, была одарена и новой природой; но природа — это постоянная вещь. Все проявления благодати исходят целиком от Христа, но не так, как будто живая личность двигает и шевелит то, что не имеет жизни, и что все равно остается безжизненным. Душе сообщается жизнь, так что через силу Христа она получает присущую природу, наполненную жизнью. В душе, в которой Христос являет спасительное действие, Он обитает. Он не только живет вне нее, чтобы сильно действовать на нее, но Он и живет в ней, чтобы душа также была живой. Благодать в душе — также от Христа, как свет в стекле, которое держат под лучами солнца, исходит от солнца. Но это представляет способ сообщения благодати душе лишь частично; потому что стекло остается прежним, его природа совсем не меняется, оно так же лишено носителя света в своей природе, как и всегда. Но душа святого получает свет от Солнца Праведности, так что ее природа меняется, и она становится, по существу, светоносной. Не только солнце сияет в святых, но они также становятся малыми солнцами, будучи причастниками природы Источника их света. В этом отношении способ происхождения их света напоминает, скорее, о светильниках в скинии, чем об отражающем стекле. Эти светильники, хотя и были зажжены от небесного огня, однако посредством этого сами стали горящими и сияющими предметами. Святые не только пьют воду жизни, которая течет из оригинального источника, но эта вода становится источником воды в них, прорывающейся и текущей из них (Ин. 4:14; 7:38-39). Благодать сравнивается с посеянным семенем, которое не просто лежит в земле, но и захватило ее, пустило в нее корень и  растет в ней, и является там постоянным принципом жизни и природы.

Как духовные открытия и чувства, данные при первом обращении, так и все последующие просвещения и чувства этого рода являются преображающими. В них, как и в первых открытиях, имеется подобная Божественная сила и энергия; они также достигают глубины сердца, волнуют и меняют самую природу души, пропорционально степени, в которой они даны. И преображение природы продолжается и совершается ими до конца жизни, до тех пор, пока она придет к совершенству во славе. Поэтому прогресс работы благодати в сердцах святых представлен в Писании как продолжающееся обращение и обновление природы. Так, апостол увещевает римлян, возлюбленных Божьих, призванных святых, которые были получателями Божьей искупительной милости, преобразоваться обновлением ума своего: «Итак умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую… и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего» (Рим. 12:1-2; ср. Рим. 1:7). Так, апостол, обращаясь к «находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе» (Еф. 1:1), к тем, которые были когда-то мертвыми по преступлениям и грехам, но теперь оживотворены и воскрешены, и посажены вместе на небесах со Христом, и созданы во Христе Иисусе для добрых дел; которые когда-то были далекими, но теперь сделались близкими Кровью Христа, и уже не чужие и не пришельцы, а сограждане святым и свои Богу; и которые устроены для обитания Бога через Духа; я продолжу: апостол, обращаясь к ним, говорит, что он непрестанно молится о них, чтобы Бог дал им духа мудрости и откровения в познании Христа; чтобы глаза их разумения были просвещены, и чтобы они могли познать, или испытать, каково безмерное величие Божьей силы для верующих, по действию Его могущественной силы, которую Он явил во Христе, когда Он воскресил Его из мертвых и посадил Его одесную Себя на небесах (см. Еф. 1:16-23). Здесь апостол касается славной силы и работы Бога по обращению и обновлению души. Так, апостол увещевает тех же людей «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4:22-24).

Есть род высоких чувств, кое-кто некоторые время от времени имеет и оставляет их без какого-либо намека на непреходящее действие. Они уходят внезапно, так что с самой вершины своих эмоций и кажущегося восторга они сразу же погружаются в состояние мертвости и отсутствия всякого ощущения и активности. Вне сомнения, это не характерно для высоких благодатных чувств; они оставляют в сердце сладостный привкус и аромат божественного и сообщают душе сильную наклонность к Богу и святости. Так, лицо Моисея сияло не только тогда, когда он был на горе, необычайным образом общаясь с Богом, но оно продолжало сиять и после того, как он спустился вниз с горы. Когда люди имеют чудесное общение со Христом, некий ощутимый результат остается у них после этого; есть нечто замечательное в их состоянии и расположении, и если бы мы исследовали и выявили причину этого, мы определили бы, что это потому, что они были с Иисусом (см. Деян. 4:13).

ПРЕДЫДУЩАЯ   ПРОДОЛЖЕНИЕ

.