Есть еще один очень важный вопрос, который касается священства и уникальным образом относится к этому занятию: достаточно ли слаб этот человек, чтобы быть священником? Позвольте мне объяснить, что я имею в виду. Достаточно ли несовершенен этот человек, что он не может удерживать на расстоянии сильные страдания от своей жизни и живет с определенным количеством провалов, чтобы ощущать, что значит быть средним человеком?"

Между прочим, я считаю, что это относится к каждому последователю Христа, потому что мы – священство “священство”, состоящее из всех верующих (см. 1 Петра 2:9). Послание Евреям говорит, что именно в этом несовершенстве, внутренней нужде, в этой слабости находится эффективность служения и священства Христа.

Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь… Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно [нам], искушен во всем, кроме греха… Ибо всякий первосвященник …  поставляется на служение Богу … могущий снисходить невежествующим и заблуждающим, потому что и сам обложен немощью. (Евреям 2:18, 4:15-16; 5:1-2)

Как бы часто я ни читал эти места Писания, мой рассудок все еще отказывается принимать это, когда я думаю о  том, что вдохновенный автор послания Евреям так легко признавал, что наш Первосвященник, Сын живого Бога, был обложен немощью! Сталкиваясь с этим фактом, как важно христианам осознавать всю серьезность этого откровения о том, что есть связь между нашим священством и слабостью, что мы сталкиваемся с немощью как частью своего призвания. Иначе мы превратим свою жизнь в смесь желаний и талантов и будем считать свою слабость угрозой своему священству. Нам будет казаться, что эта слабость – признак того, что нам нужно подумать о смене призвания, симптом того, что мы вообще никогда не имели призвания, что у нас нет необходимых ресурсов, чтобы завершить то, что однажды мы считали своим предназначением и что, как казалось, подтверждало наше великодушие и преданность. (Боже, как я боролся с этим, когда я спотыкался на своем пути об алкогольное забвение…)

Что я подразумеваю под слабостью? Не грех, хотя слабость может быть контекстом, из которого возникает грех, а переживание особой подверженности страданиям. Глубокое ощущение неспособности защитить себя; неспособность,  даже не смотря на огромные усилия, создавать, исполнять, оказывать влияние на других, как мы хотели, или иметь в этом успех; я не могу превратить Сувениры уединения в духовный шедевр, хотя бы уже потому, что из-за свойственных мне ограничений существуют границы, которые я не могу пересечь, глубины, в которые я не могу погрузиться, высоты, на которые я не могу взобраться, горизонты за пределами моего видения; неспособность обеспечить свое будущее, защитить себя, жить понятно и уверенно или не допускать в свою жизнь страдание и неприятности.

 Если человек достаточно умен, отстранен и уравновешен, он может ограничить свои ожидания и достигнуть достаточно много из того, что он хочет. Он может защитить свои границы и жить, не ощущая провал, несоответствие или чувство стыда перед тем, что могло бы у него быть. Но если вы так не можете – из-за своего прошлого, характера или настоящей ситуации – тогда вы испытываете чувство провала в самой основе своей жизни. И это ощущение, вместо того, чтобы препятствовать вашему успешному служению, является ее самой важной частью.  Как парадоксальна эта тайна: сила служения находится и выражается именно в слабости нашей человеческой природы. Почему? Я думаю, этому есть две причины. Слабость глубоко связывает нас с теми людьми, которым мы служим; она позволяет нам сочувствовать им в их обстоятельствах, борьбе, тьме, мучениях, которые взывают о спасении. Более того, слабость особым образом связывает нас с Богом, потому что она предоставляет место, на котором Его сила может двигаться и проявлять себя. Его слава проявляется в слабости.  Поэтому Павел взывал: “И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова.  Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен” (2 Коринфянам 12:9-10).

Есть общее следствие, которое вытекает из всего этого. Наши христианские общины должны делать такую жизнь возможной; мы должны поддерживать друг друга в слабости, прощая друг другу, каждодневные прегрешения , и неся бремена друг друга. Было бы абсурдно поддерживать слабость как часть призвания священника и духовной жизни, а затем презирать тех, кто слаб, негодовать на тех, кто нечуток и неуклюж, позволять разногласиям становиться враждой или продолжать вести битвы и сражения из-за личных отношений.

Заповедь в нашей жизни, по которой мы будем судимы, состоит в том, чтобы мы любили друг друга как Он возлюбил нас – как Он заботился о нашей слабости, исходя из Своей собственной. Это и есть основание нашей жизни, глубокая тайна нашего взаимного присутствия в Иисусе Христе и неотложный призыв всегда примиряться с  друг другом.  Но всегда легче сказать, чем сделать. Если я - типичный монах, я потерпел неудачу в этом больше, чем могу припомнить. И все же есть нечто, что я никогда не забуду. С тех пор, как я вернулся из реабилитационного центра для алкоголиков в  Хазелдене, в моей общине ни разу не упоминалось, что я был пьяницей. Более того, я не ощущал в разговоре со мной покровительственного или снисходительного тона; никаких угроз, предостережений, увещаний, границ не было наложено на мою жизнь и служение; там не было ни следа беспокойной  озабоченности о том, что я могу снова сорваться.